— Прояви хотя бы минимум уважения. Кстати, для начала мог бы и побриться. Ты похож на бродягу.
Гарри широко улыбнулся и с хрустом провел ладонью по подбородку:
— Ты же знаешь, Эл, меня не зря прозвали Грязный Гарри.
Шикарный офис, подумал про себя Гарри: пушистый ковер с длинным ворсом, обшитые дубовыми панелями стены, дорогая ажурная люстра, приличные гравюры, на столах орехового дерева — хрустальные пепельницы. А между тем это была всего лишь приемная секретаря. Когда Гарри был здесь последний раз — тоже ожидал приема, — единственным диссонансом ему показалась секретарша: тощая, непропорционально сложенная, она восседала за изящным продолговатым столиком, словно монумент бюрократии. Сейчас она отсутствовала, а Гарри, как и в тот раз, нетерпеливо ждал вызова. Правда, тогда с ним был Сэм Флемминг. Его никто не вызывал «на ковер», но он все равно пришел вместе с Гарри.
«Черт возьми, Гарри, я же твой напарник!»
Сэм. Таким он и был. Гарри улыбнулся воспоминаниям, только улыбка получилась не очень веселой. Ему очень не хватало большого, уютного Сэма. Пять лет они были партнерами и сработались отменно. А как им везло! Даже выстрел, уложивший Сэма в больницу, был большой удачей. Они гонялись за чокнутым подростком, который, вламываясь в винные магазинчики, имел дурную привычку размахивать «кольтом» сорок пятого калибра. Мальчишка совершенно распоясался и как-то пасмурным днем подвел под своей судьбой жирную черту, всадив пять пуль в хозяина магазина, который не слишком торопливо открывал кассу. Через два дня они настигли его на Джирардели-сквер — парень бросился на них как взбесившийся пес и открыл стрельбу. Одна пуля попала Сэму в грудь и вышла под левой лопаткой. Уникальный выстрел — окажись он на десятую дюйма левее, и Сэм был бы покойником.
Везение.
Везучие Сэм Флемминг и Грязный Гарри. Они здорово сработались.
— Можешь войти, Гарри.
В дверях кабинета мэра стоял лейтенант Бресслер. Окутанный клубами сигарного дыма, лейтенант сейчас походил на величественную статую в тумане.
— Ну надо же, — пробормотал Гарри и резко встал.
— Не зарывайся, — процедил сквозь зубы Бресслер.
— Хорошо, хорошо.
Гарри первым вошел в кабинет. Спустя мгновение за его спиной, словно швейцар, появился Бресслер и провел Гарри в комнату.
Мэр сидел за столом, длина которого, может, лишь немного уступала взлетно-посадочной полосе для легких спортивных самолетов. До того как занять пост мэра, высокий и импозантный мужчина — владелец грандиозного стола — очень неплохо зарабатывал на жизнь в строительной индустрии. Мэру принадлежали солидные участки земли в графстве Сан-Матео, он носил трехсотдолларовые костюмы, стодолларовые туфли и пятидесятидолларовые галстуки. Загорелый, как профессиональный игрок в гольф, подтянутый и элегантный — контраст между ним и Гарри Каллахэном был разительным. В кабинете также присутствовали два его помощника и начальник полиции. Все четверо холодно смотрели на Гарри.
— Если я правильно понял лейтенанта Бресслера, это дело поручено вам, — отчетливо выговаривая каждый звук, произнес мэр. — Что вы уже успели сделать?
Гарри кивнул головой в направлении двери:
— Посидеть на заднице в вашей приемной.
— Черт возьми, Гарри, — прошипел Бресслер, — не забывай, перед тобой мэр.
— Извините за задержку, инспектор Каллахэн, — примирительным тоном произнес мэр и улыбнулся, — но мне надо было кое-что обсудить с шефом полиции. Ситуация очень неприятная… очень. События, подобные сегодняшнему, могут посеять среди жителей нашего города панику. Этого человека надо остановить, но моя позиция при этом совершенно определенная: Сан-Франциско не станет платить преступникам только за то, что они не будут совершать преступления. Для этого мы содержим — и оплачиваем — управление полиции. Поэтому я хотел бы знать, что вы уже сделали и что собираетесь сделать в ближайшие тридцать шесть часов. Надеюсь, это понятно?
— Абсолютно. На данный момент наши возможности пока очень ограниченные. Дюжина сотрудников бюро идентификации будет сегодня работать в ночную смену. Сейчас мы изучаем досье на всех вымогателей, полоумных коллекционеров оружия, любителей бродить по крышам и подсматривать в чужие окна, воинствующих расистов. Завтра на рассвете пятьдесят офицеров из тактического подразделения займут наблюдательные посты на крышах. Под нашим наблюдением будут все ключевые здания от северного побережья до Русского холма, особое внимание предполагается уделить католическим соборам и районам с черным населением. Помимо парней из тактического подразделения мы запланировали круглосуточное наблюдение с вертолетов. Кроме того, мы задействуем десять дополнительных патрульных машин.
Кажется, эта речь произвела на мэра впечатление. Один из его помощников, похожий на профессора истории молодой человек, вежливо кашлянул:
— Мне пришла одна мысль, мистер Каллахэн. Этот Скорпион… вы не задумывались над тем, что им могут руководить, так сказать, астрологические мотивы? Например, гороскоп в каком-нибудь журнале, а?
Гарри криво усмехнулся:
— Я думал об этом. И по-моему, если он придерживается астрологических прогнозов, это свидетельствует о более чем своеобразном чувстве юмора, — он достал из кармана скомканную газетную вырезку. — Вот послушайте. Я вырезал это из вечерней газеты… Так, совет Скорпионам, цитирую: «Соблюдайте все законы и правила, и вы избежите неприятностей. Не пытайтесь добиться своего силой, вам это не удастся…» Конец цитаты. Вот так. Но на всякий случай мы уже заказали астрологу что-то вроде психологического портрета среднестатистического Скорпиона.
— Очень любопытно, — оживился помощник, — между прочим, я сам дитя Луны и…
— Достаточно, Харлэн.
Мэр нахмурился и внимательно посмотрел на Гарри:
— Мы дадим объявление в послезавтрашней «Кроникл». Сообщим Скорпиону, что готовы заплатить, но надо время для того, чтобы собрать деньги.
— Я бы не пытался перехитрить этого ублюдка, — спокойно произнес Гарри.
— Это позволит нам выиграть время.
— Нет, сэр. Это будет означать лишь новые трупы. Если вы собираетесь поиграть с этим негодяем в почту, то идите до конца. Сообщите ему, что мы собрали деньги и готовы передать их. Я уж сам встречусь с этой тварью.
Мэр пожевал нижнюю губу и вопросительно посмотрел на Бресслера:
— А вы что скажете, лейтенант?
Пусть уж отдувается шеф, решил Бресслер, и сделал вид, что не расслышал вопроса.
— Я категорически против, — сказал начальник полиции. — Малейшая накладка, и мы получим кровавую баню.
Мэр напустил на себя важный вид и значительно кивнул:
— Согласен. По-моему, вы несколько форсируете события, Каллахэн. За вами водится эта дурная привычка. Мне не нужны новые неприятности вроде тех, что вы устроили в прошлом году в Филлморе. Таков мой принцип.
Гарри заставил себя улыбнуться:
— Когда я вижу, что взрослый мужчина преследует женщину с намерением изнасиловать ее, я стреляю. Таков мой принцип.
— Намерение? — мэр побагровел, вся его любезность словно испарилась. — Намерение? Как вам удалось его выяснить, Каллахэн? Вы что, читаете мысли?
Улыбка Гарри превратилась в волчий оскал:
— Что ж, ваша честь, когда я вижу, как голый мужчина с мясницким ножом в руках и торчащим членом мчится по аллее за женщиной, мне и в голову не приходит, что он собирает пожертвования для Красного Креста.
Теперь лицо мэра приобрело цвет густого портвейна. Бресслер глухо крякнул, пробормотал что-то о том, что пора возвращаться в участок, и поволок Гарри к двери. Он отпустил его рукав только у лифта.
— Ты — сама тактичность! Так разговаривать с мэром! Как будто это пушер с Хейт-стрит!
Гарри задумчиво потер нос. Не заметив на его лице даже намека на раскаяние, Бресслер разозлился еще больше.
— Я же не учу его, как управлять мэрией, — миролюбиво заметил Гарри, — у него своя работа, у меня — своя. Господи, я голосовал за него, Эл, но это не значит, что он должен постоянно торчать у меня за спиной. Наверное, он думает, что все инспекторы вышли из романов Агаты Кристи.
— А ты, черт побери, из какого романа? Я знаю тебя двадцать лет, и ты по-прежнему для меня загадка.
— Если хочешь, чтобы я сдал значок, пожалуйста, — Гарри явно наскучил этот разговор.
Лейтенант Альфред Джей Бресслер отрицательно помотал головой, вспомнил свой уютный дом в Твин-пикс, жену, троих детей, которые время от времени удостаивали его своим обществом, и с нескрываемым отвращением буркнул:
— Господи, Гарри, единственное, чего я хочу, так это чтобы в сутках было хотя бы двадцать пять часов. К утру надо проделать черт знает какую работу.
— Ну и не суетись. Работа все равно никуда от нас не денется.
